Не успели утихнуть мемасы первого сезона. Создатели «Ведьмака» рассказали, что будет во втором — а мы сравнили с книгами

Краткое описание

В обязанности риггера входит создание внутри персонажа скелета, состоящего из виртуальных суставов и костей, а также инструментов для управления. Специалист должен связать их воедино: нижестоящие элементы должны подчиняться вышестоящим. Это означает то, что если у персонажа двигается локоть, то за ним следует движение верхней и нижней части руки, а также плеча. Так достигается естественность и реалистичность изображения. В итоге аниматор получает персонаж с уже созданными элементами управления (контроллерами) и «скелетом».

Этот специалист является звеном сплоченной команды, работающей над созданием анимационного фильма — это художники, моделлеры, аниматоры и режиссер.

Особенности профессии

Во время работы специалист отталкивается от требований к анимации персонажа, выполняя следующую работу:

• привязка готового «скелета» к анимации;
• занимается созданием контроллеров (управление).

Это направление на первый взгляд кажется слишком легким, но на деле это не так. Для риггеров пишут обучающие книги и пособия, которые обязательно нужно изучать. Представитель профессии должен знать сюжет будущего фильма, понимать характеры персонажей и знать о том, какие инструменты и программы будет использовать аниматор.

Также необходимо в совершенстве знать геометрию и хотя бы частично — программирование. Специалист должен понимать и представлять, как ведет себя организм, техника или предметы, чтобы избежать неестественных углов и невероятных деформаций.

Текст книги «Ведьмак (сборник)»

– Риггер.

– В жизни ни о чем подобном не слышал. Надеюсь, убит?

– Убит.

– И во сколько же это обойдется городской казне? В семьдесят?

– В сто.

– Но, но, господин ведьмак! Уж не белены ль вы объелись? Сто марок за убитого червяка, поселившегося в куче дерьма?

– Червяк не червяк, войт, а восьмерых человек сожрал, как вы сами утверждаете.

– Человек? Тоже мне люди! Уродец, как я уже сообщал, скушал старого Закорка, известного тем, что никогда не трезвел, одну старуху из пригорода и нескольких детишек перевозчика Сулирада, что обнаружилось не прытко, потому как Сулирад и сам не знает, сколько у него детей, он их строгает в таком темпе, что сосчитать не успевает. Люди! Человеки! Восемьдесят!

– Если б я не убил риггера, он вскоре сожрал бы кого-нибудь позначительнее. Допустим, аптекаря. И откуда бы вы тогда брали мазь от шанкра? Сто.

– Сто марок – куча денег. Не знаю, дал бы я столько за девятиголовую гидру. Восемьдесят пять.

– Сто, милсдарь Гербольт. Учтите, хоть это и не была девятиголовая гидра, никто из местных, не исключая славного Цикады, не сумел управиться с риггером.

– Потому как никто из местных не привык копаться в дерьме и отбросах. Мое последнее слово – девяносто.

– Сто.

– Девяносто пять, чтоб тебя демоны и дьяволы…

– Согласен.

– Ну. – Гербольт широко улыбнулся. – С этим покончено. Ты всегда торгуешься с таким блеском, ведьмак?

– Нет, – не улыбнулся Геральт. – Скорее – редко. Но хотел доставить вам удовольствие, войт.

– И доставил, чтоб тебя чума… – захохотал Гербольт. – Эй, Перегрибок! А ну гони сюда! Книгу давай и мешок и отсчитай мигом девяносто марок.

– Договорились же о девяноста пяти?

– А налог?

Ведьмак неслышно выругался. Войт поставил на квитанции размашистую закорючку, потом поковырял в ухе чистым концом пера.

– Надеюсь, теперь на свалке будет покой? А, ведьмак?

– Должен. Там был только один риггер. Правда, он мог успеть расплодиться. Риггеры обоеполые, как улитки.

– Что еще за сказки? – Гербольт искоса глянул на него. – Для размножения нужны двое, то бишь самец и самка. Или риггеры плодятся, словно блохи или мыши из гнилой соломы в матраце? Каждый дурак знает, что нет мышей и мышиц, все они одинаковые и выводятся сами из себя и из гнилой соломы.

– А улитки вылупляются из мокрых листьев, – вставил секретарь Перегрибок, все еще занятый складыванием монет в столбики.

– Каждый это знает, – согласился Геральт, дружелюбно улыбаясь. – Нет улитов и улитиц. Есть только листья. А кто думает иначе, тот ошибается.

– Довольно, – обрезал войт, подозрительно глянув на него. – Хватит трепаться о червях. Я спросил, не может ли у нас на свалке снова что-нибудь вылупиться, и будь добр ответить. Ясно и кратко.

– Примерно через месяц надо бы проверить, лучше всего с собаками. Маленькие риггеры не безопасны.

– А ты бы не мог взять это на себя, ведьмак? Относительно оплаты договоримся.

– Нет. – Геральт взял деньги из рук Перегрибка. – Я не намерен торчать в вашем прелестном городе даже неделю, не то что месяц.

– Интересные ты вещи говоришь. – Гербольт криво усмехнулся, глядя ему прямо в глаза. – Воистину интересные. Потому как, я думаю, ты пробудешь здесь дольше.

– Плохо думаете, войт.

– Неужто? Ты приехал с черной ворожейкой, как там ее, забыл… Гунивер вроде бы. «Под Осетром» остановился. Говорят, в одном с ней номере.

– А что?

– А то, что она, всякий раз как заворачивает в Аэдд Гинваэль, так быстро не выезжает. А бывать-то она у нас уже бывала.

Перегрибок улыбнулся широко, щербато и многозначительно. Гербольт по-прежнему глядел в глаза Геральту. Без улыбки. Геральт усмехнулся. Как только мог наипаскуднейше.

– Вообще-то я ничего не знаю. – Войт отвел глаза и покрутил каблуком землю. – И мне до этого столько же дела, как до дерьма собачьего. Но чародей Истредд, запомни, у нас – особа важная. Незаменимая для города, я бы сказал, бесценная. Люди его уважают. Местные, да и неместные тоже. Мы в его чародейства носа не суем, да и в личные и всякие прочие дела тоже.

– Может, оно и верно, – согласился ведьмак. – А где он живет, позвольте узнать?

– Не знаешь? Вон видишь дом? Вон тот, белый, высокий, что торчит промеж складом и цейхгаузом, словно, чтобы долго не думать, свечка в жопе. Но сейчас ты его там не застанешь. Истредд недавно недалеко от южного вала что-то выкопал в земле и теперь роет кругом, точно крот. И людей у меня согнал на эти раскопки. Пошел я, спрашиваю вежливо: чего, мол, мэтр, копаешься в яме, словно дитя малое, люди ж смеяться начинают. Что там в той земле есть? А он поглядел на меня, как на голяка какого, и говорит: «История человечества. Ответы на вопросы. На вопросы, что было, и на вопросы, что будет». Хрен, что там было, я ему: целина, кусты и упыри, пока города не построили. А что будет, зависит от того, кого в Рикверелине наместником поставят, опять какого-нибудь полуэльфа паршивого. А в земле нет никакой истории, ничего там нет, разве что червяки, если кому для рыбалки надо. Думаешь, он послушался? Куда там! Копает дальше. Так что, ежели хочешь с ним увидеться, иди к южному валу.

– Э, милсдарь войт, – фыркнул Перегрибок, – сейчас-то он дома. Сейчас ему не до раскопок, сейчас, когда…

Гербольт грозно зыркнул на него. Перегрибок скуксился и закашлялся, переступая ногами. Ведьмак, по-прежнему скверно улыбаясь, скрестил руки на груди.

– Да, хм, хм, – откашлялся войт. – Как знать, может, и верно, Истредд сейчас дома. В общем, мне-то какое дело?

– Будьте здоровы, войт, – сказал Геральт, не потрудившись даже сделать вид, будто кланяется. – Желаю успешно закончить день.

Он подошел к Цикаде, вышедшему, бренча оружием, навстречу. Молча протянул руку за своим мечом, который Цикада держал на сгибе локтя. Цикада отступил.

– Торопишься, ведьмак?

– Тороплюсь.

– Осмотрел я твой меч.

Геральт окинул его взглядом, который при всем желании нельзя было назвать теплым.

– Есть чем похвалиться, – кивнул он. – Мало кто его осматривал. А еще меньше тех, кто мог об этом рассказать.

– Хо-хо, – сверкнул зубами Цикада. – Жуть как грозно это прозвучало, аж мурашки по телу. Мне всегда было интересно, ведьмак, почему люди так вас боятся. Думаю, уже знаю.

– Я тороплюсь, Цикада. Возврати меч, будь добр.

– Дым в глаза, ведьмак, ничего больше, только дым в глаза. Вы пугаете людей, словно пасечник пчел, дымом и вонью, своими каменными физиономиями, своей болтовней, слухами, которые, верно, сами о себе распускаете. А пчелы драпают от дыма, дурные, вместо того чтобы воткнуть жало в ведьмакову задницу, которая тут же распухнет, как и любая другая. О вас говорят, будто вы чувствуете не как люди. Брехня. Если б кого из вас как следует пырнуть, почувствовал бы.

– Ты кончил?

– Угу, – сказал Цикада, возвращая меч. – Знаешь, что меня интересует?

– Знаю. Пчелы.

– Не-а. Я вот думаю, если б ты вошел в улочку с одной стороны с мечом, а я – с другой, то кто бы из нас дошел до ее конца? Вопрос, думается мне, стоит того, чтобы поспорить.

– Чего ты цепляешься, Цикада? Ищешь ссоры? Что тебе надо?

– А ничего. Просто интересно, сколь правды в том, что люди болтают. Мол, вы, ведьмаки, так хороши в бою, потому как нету у вас ни сердца, ни души, ни жалости, ни совести. И этого достаточно? Обо мне, к примеру, говорят то же. И не без оснований. Вот и любопытно узнать, кто из нас двоих зашел бы в улочку и вышел бы из нее живым. А? Стоит поспорить? Как думаешь?

– Я же сказал, тороплюсь. Не стану терять времени на глупые раздумья. И спорить не привык. Ибо спорит либо дурак, либо подлец. Первый – не знает, а спорит, второй знает, но спорит. Но если тебе когда-нибудь взбредет в голову помешать мне пройти по улочке, то добром советую, Цикада, сначала подумай как следует.

– Дым, – усмехнулся Цикада. – Дым в глаза, ведьмак. Ничего больше. До встречи, как знать, может, в какой-нибудь улочке?

– Как знать.

4

– Здесь мы можем свободно поговорить. Садись, Геральт.

Больше всего в мастерской бросалось в глаза внушительное количество книг – именно они занимали бо́льшую часть просторного помещения. Толстые томища заполняли шкафы, прогибали полки стеллажей, громоздились на сундуках и комодах. На взгляд ведьмака, книги стоили целого состояния. Не было, разумеется, недостатка и в других типичных элементах декора – чучела крокодила, висящей под потолком рыбы-ежа, покрытого пылью скелета и солидной коллекции банок со спиртом, содержащих, пожалуй, любую пакость, какую только можно себе представить, – сколопендр, пауков, змей, жаб, а также неисчислимое множество человеческих и нечеловеческих органов, в основном внутренних. Был там даже гомункулус или что-то, что напоминало гомункулуса, но с таким же успехом могло оказаться копченым младенцем.

На Геральта коллекция впечатления не произвела – он полгода жил у Йеннифэр в Венгерберге, а Йеннифэр располагала еще более интересным собранием, содержащим даже невероятных размеров фаллос, взятый, кажется, от горного тролля. Было у нее не совсем удачно выполненное чучело единорога, на спине которого она обожала заниматься любовью. Геральт считал, что если и существует место, еще менее пригодное для любовных игр, так это, пожалуй, только спина единорога живого. В отличие от него, считавшего кровать роскошью и ценившего все мыслимые возможности, предоставляемые этим чудесным предметом мебели, Йеннифэр была на удивление изобретательной. Геральт вспоминал приятные моменты, проведенные с чародейкой на крутой крыше, в забитом пылью дупле, на балконе, причем – чужом, на перилах моста, в раскачивающейся на бешеной реке лодке и во время левитации в тридцати саженях над землей. Но хуже всего был единорог. Наступил все же счастливый день, когда кукла сломалась под ними, развалилась и разлетелась на куски, подбросив массу поводов для смеха.

– Что тебя так забавляет, ведьмак? – спросил Истредд, присаживаясь к длинному столу, уставленному неимоверным количеством истлевших черепов, костей и ржавых железяк.

– Всякий раз, когда я вижу такое, – ведьмак уселся напротив и указал на банки и склянки, – я задумываюсь, действительно ли нельзя заниматься магией без всей этой мерзопакости, при одном взгляде на которую желудок подскакивает к горлу.

– Дело вкуса, – сказал чародей, – и привычки. Что одному противно, другого как-то не трогает. А что противно тебе, Геральт? Интересно, что может быть противно тому, кто, как я слышал, ради денег может по шейку лезть в дерьмо и нечистоты? Пожалуйста, не принимай мой вопрос за оскорбление или провокацию. Мне действительно интересно, чем можно вызвать у ведьмака чувство отвращения.

– А в этой баночке ты, случайно, хранишь не менструальную ли кровь невинной девицы, Истредд? Понимаешь, мне становится противно, когда я представляю себе, как ты, серьезный чародей, пытаешься с бутылочкой в руке капля по капле добыть эту ценную жидкость, преклонив колени у самого, так сказать, источника.

– В самое яблочко, – усмехнулся Истредд. – Я, разумеется, говорю о качестве шутки, потому что относительно содержимого баночки ты промахнулся.

– Но тебе доводилось использовать такую кровь, правда? К некоторым заклинаниям, я слышал, и не приступишь, если под рукой нет крови девушки, лучше всего убитой во время полнолуния молнией с ясного неба. Чем, интересно, такая кровь лучше крови старой проститутки, которая спьяну свалилась с частокола?

– Ничем, – согласился чародей, мило улыбнувшись. – Но если вылезет наружу, что эту роль практически столь же успешно может выполнять кровь хряка, которую гораздо легче добыть, то любой голодранец примется экспериментировать с чарами. А вот если голытьбе придется набирать в бутылочки и использовать так заинтересовавшую тебя девичью кровь, драконьи слезы, яд белых тарантулов, бульон из отрезанных ручек новорожденных или из выкопанного в полночь трупа, то у многих, уверяю, отпадет охота.

Они замолчали. Истредд, казалось, в глубокой задумчивости постукивал ногтями по лежащему перед ним потрескавшемуся, коричневому, утратившему нижнюю челюсть черепу и при этом указательным пальцем водил по зубчатому краю отверстия, зияющего в височной кости. Геральт ненавязчиво посматривал на него и пытался сообразить, сколько же чародею может быть лет. Он знал, что наиболее способные умели затормозить процесс старения перманентно в любом возрасте. Мужчины ради репутации и престижа предпочитали возраст более преклонный, зрелый, говорящий о знаниях и опыте. Женщины – типа Йеннифэр – меньше заботились о престиже, а больше о привлекательности. Истредд выглядел не старше верных сорока. У него были слегка седеющие, прямые, доходящие до плеч волосы и многочисленные, придающие серьезность морщинки на лбу, около рта и в уголках глаз. Геральт не знал, естественна или же вызвана чарами глубина и мудрость серых мягких глаз. После краткого раздумья он пришел к выводу, что это не имеет значения.

– Истредд, – прервал он молчание. – Я пришел, потому что хотел увидеться с Йеннифэр. И хоть не застал ее, ты пригласил меня зайти побеседовать. О чем? О голодранцах, пытающихся порушить вашу монополию на магию? Знаю, что к этому сброду ты причисляешь и меня. Я не удивлен. Правда, мне на мгновение почудилось, что ты окажешься не таким, как твои кореша, которые часто вступали со мной в серьезные разговоры только ради того, чтобы сообщить, как они меня не любят.

– Я не намерен извиняться за своих, как ты выразился, «корешей», – спокойно ответил чародей. – Я их понимаю, потому что мне, как и им, пришлось крепко потрудиться, чтобы овладеть искусством чернокнижника. Еще совсем мальчишкой, когда мои ровесники бегали по полям с луками, ловили рыбу или играли в чет-нечет, я корпел над манускриптами. От каменного пола в башне у меня ломило кости и болели суставы. Летом, разумеется, потому что зимой хрустел лед на зубах. От пыли старых свитков и книг я кашлял так, что глаза лезли на лоб, а мой мэтр, старый Рётшильд, никогда не упускал случая стегануть меня по спине плеткой, считая, видимо, что иначе мне не добиться успехов в науке. Я не испробовал ни военной службы, ни девочек, ни пива. А ведь это были лучшие годы, когда все удовольствия особо притягательны и приятны.

– Несчастный, – поморщился ведьмак. – Ну прямо-таки слеза прошибает.

– К чему ирония? Я пытаюсь объяснить тебе причины, по которым чародеи не любят сельских знахарей, заклинателей, целителей, ведьм и ведьмаков. Называй это как хочешь, даже обычной завистью, но именно в этом причина антипатии. Нас злит, когда мы видим в руках профанов и халтурщиков искусство магии, которую нас научили воспринимать как элитарный дар, привилегию наилучших и священную мистерию. Даже если это дедовская, бездарная и достойная осмеяния магия. Поэтому мои коллеги тебя не любят. Я, сказать по правде, тоже.

Геральту уже надоели дискуссия, окольные разговоры, его охватило неприятное чувство беспокойства, которое действовало как улитка, ползающая по шее и спине. Он посмотрел прямо в глаза Истредду, стиснув пальцами край столешницы.

– Мы говорим о Йеннифэр, верно?

Чародей поднял голову, продолжая тихонько постукивать ногтями по лежащему на столе черепу.

– Завидная проницательность, – сказал он, выдержав взгляд ведьмака. – Прими мои поздравления. Да, относительно Йеннифэр.

Геральт смолчал. Когда-то давно, много-много лет назад, еще молодым, ведьмак поджидал в засаде мантихора. И чувствовал, что мантихор приближается. Не видел его, не слышал, но чувствовал. Он никогда не забывал этого ощущения. И теперь было то же самое.

– Твоя проницательность, – заговорил чародей, – позволит нам сэкономить массу времени, на которое ушло бы дальнейшее плутание вокруг да около. А так – вопрос поставлен открыто.

Геральт смолчал.

– Близко мы с Йеннифэр познакомились довольно давно, – продолжал Истредд. – Долгое время это было знакомство без обязательств, заключавшееся в долгих либо коротких более-менее регулярных встречах. Такие ни к чему не обязывающие связи повсеместно практикуются людьми нашей профессии. Только вот это вдруг перестало мне нравиться. Я решил предложить ей остаться со мной навсегда.

– Что она ответила?

– Сказала – подумает. Я дал ей время на размышления. Знаю, решить ей было непросто.

– Зачем ты все это говоришь, Истредд? Чем руководствуешься, кроме достойной уважения, но, как ни говори, странной искренности, столь редкой у людей вашего круга? Какова цель твоей искренности?

– Самая прозаическая, – вздохнул чародей. – Видишь ли, именно ты мешаешь Йеннифэр принять решение. Поэтому я прошу тебя отойти в сторону. Скрыться из ее жизни, перестать мешать. Короче – отправиться к чертовой матери. Лучше всего втихую и не попрощавшись, как, по ее словам, ты привык поступать.

– И верно. – Геральт вымученно улыбнулся. – Твоя прямолинейность поражает меня все больше. Всего я мог ожидать, но не такой просьбы. А тебе не кажется, что, чем просить, следовало бы просто ударить в меня из-за угла шаровой молнией? И исчезла бы преграда, осталось бы лишь немножко сажи, которую надо соскрести со стены. Легкий и верный способ. Потому что, видишь ли, просьбой можно пренебречь, а шаровой молнией – нет.

– Не вижу причин для отказа.

– Почему же? Разве твоя странная просьба не простое предостережение, предваряющее молнию или какое другое не менее веселенькое действо? А может, она будет поддержана неким более звонким аргументом? Суммой, которая ошарашит жадного ведьмака? И сколько же ты намерен заплатить, чтобы я уступил тебе дорогу к счастью?

Чародей перестал постукивать по черепу, положил на него руку, сжал пальцы. Геральт заметил, как побелели фаланги.

– Я не хотел оскорблять тебя таким предложением, – сказал чародей. – Я был далек от этого. Но… если… Геральт, я чародей, и не из последних. Я не считаю нужным похваляться всесилием, но многие из твоих пожеланий, буде ты захотел бы их высказать, я мог бы исполнить. Некоторые, например, вот так же просто.

Он небрежно махнул рукой, словно отгоняя комара. В воздухе над столом тут же запорхало множество сказочно цветастых бабочек-аполлонов.

– Я хочу, Истредд, – процедил ведьмак, отмахиваясь от насекомых, – чтобы ты перестал лезть в наши с Йеннифэр отношения. Мне неинтересно, какие предложения ты ей делаешь. Ты вполне мог исповедоваться ей, когда она была с тобой. Потому что раньше было раньше, а теперь есть теперь. Теперь она со мной. Я что, должен отойти, облегчить тебе жизнь? Отказываюсь. Я не только не помогу, но буду мешать в меру своих скромных возможностей. Как видишь, я не менее откровенен, чем ты.

– Ты не имеешь права мне отказывать.

– За кого ты меня принимаешь, Истредд?

Чародей внимательно посмотрел на него, перегнувшись через стол.

– За ее мимолетное увлечение. За минуты опьянения, в лучшем случае за каприз, за приключение, которых у Йеннифэр были сотни, ибо Йенна обожает игру эмоций, она импульсивна, и ее капризы непредсказуемы. За это я тебя и принимаю, потому что, перекинувшись с тобой несколькими словами, понял, что она не могла относиться к тебе просто как к инструменту. А такое, поверь, с ней бывает очень часто.

– Ты не понял вопроса.

– Ошибаешься, понял. Но я умышленно говорю исключительно об эмоциях Йенны. Потому что ты – ведьмак, и никаких эмоций у тебя быть не может. А мою просьбу выполнить не желаешь лишь потому, что тебе кажется, будто она тебе нужна, думаешь, что… Нет, Геральт, ты с ней только потому, что этого хочет она, и так будет, пока она этого желает. А то, что чувствуешь ты, – лишь отражение ее эмоций, интереса, который она к тебе проявляет. Ради всех демонов Низа, Геральт, ты же не ребенок, ты же знаешь, кто ты. Мутант. Не пойми меня превратно, я не намерен тебя унижать или презирать. Просто отмечаю факт. Ты – мутант, а одно из основных свойств твоей мутации сводится к абсолютной бесстрастности. Таким тебя сотворили, чтобы ты мог выполнять свою работу. Понимаешь? Ты не можешь ничего чувствовать. То, что ты принимаешь за чувства, – лишь клеточная соматическая память, если ты знаешь, что означает это слово.

– Представь себе – знаю.

– Тем лучше. Послушай. Я прошу тебя о том, о чем могу просить ведьмака. Человека не смог бы. Я откровенен с ведьмаком, с человеком не мог бы себе этого позволить. Геральт, я хочу дать Йенне понимание и определенность, нежность и счастье. Можешь ты положа руку на сердце предложить ей то же? Не можешь. Для тебя это ничего не значащие слова. Ты волочишься за Йенной, тешась, словно ребенок, минутной симпатией, которой она одаряет. Ты, словно одичавший кот, в которого все кидают камни, мурлычешь, радуясь тому, что нашелся кто-то, кто не брезгует тебя приласкать. Понимаешь, что я имею в виду? Знаю, понимаешь, не дурак, это ясно. Так что, сам видишь, у тебя нет права отказать мне, если я вежливо прошу.

– У меня такое же право отказывать, – процедил Геральт, – как у тебя просить, стало быть, наши права взаимоуничтожаются. А посему возвращаемся к исходной точке, а она такова: Йен, которой, видимо, наплевать и на мою мутацию, и на ее последствия, сейчас со мной. Ты сделал ей предложение – это твое право. Она сказала, что подумает? Это – ее право. Тебе кажется, якобы я мешаю ей принять решение? Будто она колеблется, и причина ее колебаний – я? А это уж – мое право. Если она колеблется, то, надо думать, не без причин. Вероятно, я что-то ей все же даю, хоть, возможно, для этого у ведьмаков в словаре и нет нужных слов.

– Послушай…

– Нет. Послушай ты. Говоришь, когда-то она была с тобой? Как знать, может, не я, а ты был всего лишь ее мимолетным увлечением, капризом, игрой эмоций, столь типичной для нее? Я даже не исключаю, Истредд, что она воспринимала тебя всего лишь как инструмент. Этого, господин чародей, нельзя исключить только на основании разговора. В таких случаях, сдается мне, инструмент бывает существеннее болтовни.

Истредд даже не дрогнул. Геральта удивило его самообладание. Тем не менее затянувшееся молчание, похоже, свидетельствовало о том, что удар попал в цель.

– Играешь словами, – сказал наконец чародей. – Упиваешься ими. Словами хочешь заменить нормальные, человеческие ощущения, которых у тебя нет. Твои слова не выражают чувств, это лишь звуки, такие же издает этот вот череп, стоит по нему постучать. Ибо ты так же пуст, как и он. Ты не имеешь права…

– Прекрати, – резко прервал Геральт. Может быть, даже слишком резко. – Прекрати упорно отказывать мне в правах, с меня достаточно, слышишь? Я сказал: наши права равны. Нет, черт возьми, мои – больше.

– Серьезно? – Чародей немного побледнел, доставив тем Геральту невыразимое удовольствие. – Это почему же?

Ведьмак на секунду задумался и решил добить его.

– А потому, – выпалил он, – что вчера ночью она была со мной, а не с тобой.

Истредд пододвинул череп поближе, погладил. Рука, к огорчению Геральта, даже не дрогнула.

– По-твоему, это дает какие-то права?

– Только одно: право делать выводы.

– Та-а-ак, – протянул чародей. – Прекрасно. Ну что ж. Со мной она была сегодня утром. Сделай вывод, имеешь право. Я уже сделал.

Молчание длилось долго. Геральт отчаянно искал слова. И не нашел. Ни одного.

– Пустая болтовня, – сказал он наконец, вставая, злой на себя, потому что прозвучало это грубо и глупо. – Ухожу.

– Иди к черту, – так же грубо бросил Истредд, не глядя на него.

5

Когда она вошла, он в одежде лежал на кровати, подложив руки под голову. И притворялся, будто глядит в потолок, хотя глядел на нее.

Йеннифэр медленно прикрыла за собой дверь. Она была прекрасна.

«Какая же она красивая, – подумал он. – Все в ней прекрасно. И опасно. Ее цвета, контраст черного и белого. Прелесть и угроза. Ее иссиня-черные волосы, натуральные локоны. Скулы, четкие, обозначенные морщинкой, которую улыбка – если она сочтет нужным улыбнуться – образует около губ, чудесно узких и бледных под помадой. Ее брови, чудесно неправильные, когда она смывает уголек, которым подчеркивает их днем. Ее нос, чудесно длинноватый. Ее маленькие руки, чудесно нервные, беспокойные и ловкие. Талия, тонкая и гибкая, подчеркнутая чрезмерно стянутым пояском. Стройные ноги, придающие во время движения красивые очертания черной юбке. Она прекрасна».

Йеннифэр молчала. Села за стол, положила подбородок на сплетенные пальцы.

– Ну хорошо, начнем. Наше затянувшееся драматическое молчание слишком банально, на мой вкус. Давай покончим с этим. Вставай и не таращись на потолок с обиженной миной на физиономии. Ситуация достаточно глупая, и нет нужды делать ее еще глупее. Вставай, говорю.

Он послушно встал, сел верхом на стул напротив. Она не избегала его взгляда. Можно было ожидать.

– Повторяю, давай покончим с этим по-быстрому. Чтобы не ставить тебя в неловкое положение, я отвечу сразу на все вопросы, их не надо даже задавать. Да, правда, отправляясь с тобой в Аэдд Гинваэль, я ехала к Истредду и знала, что, встретившись, пойду с ним в постель. Я не думала, что это выйдет наружу, а вы станете похваляться друг перед другом. Знаю, что ты сейчас чувствуешь, и мне это неприятно, но виновной я себя не считаю.

Он молчал.

Йеннифэр тряхнула головой, ее блестящие черные локоны каскадом упали на плечи.

– Геральт, скажи что-нибудь.

– Он… – Геральт кашлянул. – Он называет тебя Йенна.

– Да. – Она не опустила глаз. – А я его – Валь. Это его имя. Истредд – прозвище. Я знаю его долгие годы. Он очень близок мне. Не смотри на меня так. Ты мне тоже близок. В этом вся проблема.

– Ты думаешь, принять ли его предложение?

– Понимаешь, думаю. Я сказала – мы знакомы много лет. Много… лет. Меня с ним объединяют увлечения, цели, стремления. Мы понимаем друг друга без слов. Он может дать мне опору, а кто знает, не придет ли день, когда опора мне потребуется. А прежде всего… Он… он меня любит. Так я думаю.

– Я не буду тебе препятствием, Йен.

– Препятствием? Неужели ты ничего не понимаешь, глупец? Если бы ты стал мне препятствовать, если б просто помешал, я мгновенно отделалась бы от такого препятствия, телепортировала бы тебя на конец полуострова Бремервоорд либо смерчем перенесла в страну Ханна. С минимальными усилиями вплавила бы тебя в глыбу кварца и поставила в саду на клумбе с пионами. Я могла бы так очистить твой мозг, что ты забыл бы, кем я была и как меня звали. При условии, что хотела бы. Потому что я просто могла бы сказать: «Было очень приятно, пока!» Могла бы втихую уйти, как ты это сделал однажды, сбежав из моего дома в Венгерберге.

– Не кричи, Йен, не нападай. И не вытаскивай на свет историю с Венгербергом, мы же поклялись не возвращаться к ней. Я не в обиде на тебя, Йен, я же тебя не укоряю. Знаю, что к тебе нельзя приложить обычные мерки. Ну а то, что мне грустно… Убивает сознание, что я тебя теряю… Ну так это клеточная память. Атавистические остатки чувств мутанта, очищенного от эмоций.

– Не терплю, когда ты так говоришь! – вспыхнула она. – Не терплю, когда ты произносишь это слово. Никогда больше не произноси его при мне. Никогда!

– Разве это меняет факт?! Я – мутант.

– Нет никакого факта. Не произноси при мне этого слова.

Черная пустельга, сидевшая на рогах оленя, взмахнула крыльями, заскрежетала когтями. Геральт взглянул на птицу, на ее желтый неподвижный глаз. Йеннифэр снова оперлась подбородком о сплетенные пальцы.

– Йен…

– Слушаю.

– Ты обещала ответить на вопросы. На вопросы, которые я даже не должен задавать. Остался один, самый важный. Тот, который я никогда тебе не задавал. Который боялся задавать. Ответь на него.

– Не смогу, Геральт, – жестко сказала она.

– Не верю. Я слишком хорошо тебя знаю.

– Нельзя хорошо знать чародейку.

– Ответь на мой вопрос, Йен.

– Отвечаю: не знаю. Но разве это ответ?

Они замолчали. Долетающий с улицы гул утих, успокоился. Клонящееся к закату солнце запалило огни в щелях ставен, пронизало комнату наклонными лентами света.

– Аэдд Гинваэль, – проворчал ведьмак. – Осколок льда… Я чувствовал. Знал, что этот город… враждебен мне. Он – плох.

– Аэдд Гинваэль, – повторила она громко. – Сани Королевы эльфов. Почему? Почему, Геральт?

– Я еду за тобой, Йен, потому что поводья моих лошадей запутались в полозьях твоих. А вокруг меня – пурга. И мороз. Холод.

– Тепло растопило бы в тебе льдинку, которой я ранила тебя, – шепнула она, – и развеялись бы чары, и увидел бы ты меня такой, какова я в действительности.

– Так стегани белых коней, Йен, пусть мчат они меня на север, туда, где никогда не наступает оттепель. Чтобы никогда не наступила. Я хочу как можно скорее оказаться в твоем ледовом замке.

– Этого замка не существует. – Губы Йеннифэр дрогнули, скривились. – Он – символ. А наша езда – погоня за мечтой. Недостижимой. Потому что я, Королева эльфов, жажду тепла. В этом моя тайна. Поэтому каждый год в снежной замети несут меня мои сани через какой-нибудь городок, и каждый год кто-нибудь, пораженный моими чарами, запутывает поводья своих лошадей в полозьях моих саней. Каждый год. Каждый год кто-нибудь новый. Без конца. Ибо тепло, которого я так жажду, одновременно уничтожает чары, уничтожает магию и прелесть. Мой избранник, пораженный ледяной звездочкой, вдруг становится обыкновенным никем. А я в его оттаявших глазах делаюсь не лучше других… смертных.

– И из-под идеальной белизны проступает весна, – сказал он. – Проступает Аэдд Гинваэль, паршивый городок с прекрасным названием. Аэдд Гинваэль со своей мусорной кучей, огромной вонючей помойкой, в которую я должен лезть, потому что мне за это платят, потому что для того меня и сделали, чтобы я лез во всякую мерзость, которая у других вызывает ужас и отвращение. Меня лишили способности чувствовать, чтобы я не мог ощущать, сколь омерзительно мерзостна эта мерзопакость, чтобы не отступал, не бежал от нее, охваченный ужасом. Да, меня лишили эмоций. Но не полностью. Тот, кто это сделал, схалтурил, Йен.

Они замолчали. Черная пустельга зашелестела перьями, раскрывая и складывая крылья.

– Геральт…

– Слушаю, Йен.

– Теперь ты ответь на мой вопрос. На тот, который я тебе никогда не задам. Тот, который боюсь… Сейчас я его тоже не задам, но ответь. Потому… потому что я очень хочу услышать твой ответ. То одно-единственное слово, которого ты никогда мне не сказал. Скажи его, Геральт…

– Не смогу, Йен.

– Почему?

– Ты не знаешь? – Он грустно улыбнулся. – Мой ответ был бы всего лишь словом. Словом, которое не выражает чувств, не выражает эмоций, потому что я их лишен. Словом, которое было бы всего лишь звуком, какой издает пустой и холодный череп, если по нему постучать.

Она молча глядела на него. Ее широко раскрытые глаза приобрели цвет фиолетового пламени.

– Нет, Геральт, – сказала она. – Это неправда. А может, правда, но не вся. Ты не лишен чувств. Теперь я вижу. Теперь я знаю, что…

Плюсы и минусы профессии

Плюсы

• Работа творческая и подходит для людей с математическим складом ума.
• Редкая профессия, представители которой востребованы на рынке труда.
• Можно получить образование, записавшись на онлайн-курсы.
• Возможность работать удаленно, что удобно для студентов, путешественников.
• Профессия интересная, но требует полной самоотдачи.
• Конкурентоспособная заработная плата.
• Есть перспективы карьерного роста.

Минусы

• Сложная профессия, требующая практических и теоретических знаний.
• Необходимо хорошо знать точные науки, но использовать в работе творческий подход.
• Работа монотонная, требует усидчивости и умения сосредоточиться.
• Специалист должен приготовиться к тому, что готовый проект придется исправлять, если у режиссера или аниматора возникнут замечания.
• Нестабильная заработная плата.
• Оплата труда напрямую будет зависеть от ваших знаний, ведь риг для человека стоит дешевле, чем создание «скелета» для робота или выдуманного персонажа.
• Неопытные риггеры могут столкнуться со сложностями во время поиска работы.
• Перед работой нужно изучить характер, особенности и анатомию персонажа, используя наглядный и дидактический материал.

Проклятие Черного Солнца

Все началось с того, что чародей Эльтибальд расшифровал древнее пророчество. Оно гласило, что Черное Солнце (то есть обычное затмение) предвещает возвращение богини Лилит, что приведет к уничтожению человечества на корню. А перед ее приходом на свет должно появиться «шестьдесят дев в золотых коронах, что кровью наполнят долины рек».

Проклятие Черного Солнца прозвали также «Манией безумного Эльтибальда». Многие, в том числе и Геральт, считали это пророчество не более чем бредом сумасшедшего старика. Но, к несчастью, нашлось немало людей, которые отнеслись к предсказанию со всей серьезностью, тем самым подвергнув пыткам и смерти десятки девушек благородного происхождения. Среди таких фанатиков был и чародей Стрегобор, который определил судьбу княжны Ренфри.

Теория Эльтибальда о Проклятии Черного Солнца была выгодна чародеям. Благодаря ему они могли укрепить свою власть, устроив разбирательства между королями и князьями, династические споры, расторжение союзов и договоренностей.

Под благородным предлогом защиты человечества чародеи стали убивать всех девочек, рожденных после солнечного затмения. После умерщвления тела подвергались вскрытию и исследованию. В ряде случаев выяснялось, что девочки имели мутации, например сердце с шестью камерами. Это послужило доказательством проклятия. К тому же девочки отличались жестоким характером и склонностью к агрессии и вспышкам гнева.

Однако большинство детей вовсе не были мутантами, по крайней мере, чародеи не могли найти обнаружить ничего необычного. Поэтому они вынуждены были прекратить убийства и стали изолировать девочек от остального мира и запирали их в башнях, откуда невозможно было выбраться. Находясь в заточении, юные принцессы через некоторое время погибали. Лишь единицам удавалось спастись.

Поскольку княжна Ренфри тоже родилась после затмения и не отличалась ангельским характером, она привлекла внимание Стрегобора, активно принимавшем участие в событиях, развернувшихся вокруг Проклятия Черного Солнца.

Обучение на 3D-риггера

Чаще всего для получения этой специальности используется дистанционное обучение. Но это не готовые шаблонные уроки, а общение по Skype, во время которого ученик может задавать вопросы, изучать наглядные примеры. Эта форма обучения позволяет совмещать работу, учебу и личную жизнь!

Для освоения профессии 3D-риггера нужно уметь работать на ПК, быть знакомым с минимальным набором программ для анимации. Эту профессию могут выбирать профессиональные программисты, 3D-аниматоры, пройдя короткий обучающий курс.

Курсы

Школа профессиональной трехмерной анимации и риггинга (rigger.ws/animationschool/)

В этой школе смогут дистанционно обучиться риггингу и новички, и опытные профессионалы. Программа подбирается индивидуально, что позволяет подобрать материал, который будет полезен для конкретного ученика. Тренинг состоит из теоретических и практических занятий, а также домашних заданий. В течение курса ученик в любое время может получить бесплатные консультации, касающиеся риггинга.

Онлайн-школа анимации и компьютерной графики CGTarian

Школа CGTarian предлагает своим студентам курс, включающий риггинг человека, животных, техники, а также сложных крыльев птицы и дракона. На сайте школы представлено множество обучающих материалов — это инструкции, видео, советы от учителей школы. Выпускники CGTarian получают не только знания, но и работу в престижных компаниях.

Государства

Нильфгаардская империя

Нильфгаардская империя со столицей в одноименном городе является, пожалуй, самым могущественным государством во вселенной, придуманной Сапковским. Империя тянется на многие сотни километров с севера на юг и с запада на восток. Располагается намного южнее Северных королевств. На востоке империи располагается обширная пустыня Корат, в которой встречаются самые редкие существа этого мира — единороги.

Технологии империи намного опережают технологии нордлингов, равно как и их политическая система (если бы не восхождение на престол императора Эмгыра, в империи установилась бы конституционная монархия). По отношению к соседям ведет агрессивную политику, дважды был предпринят большой завоевательный поход на королевства Севера, но объединившиеся нордлинги оба раза разбивали имперские войска под командованием маршала Менно Коегоорна (известная битва под Бренной). Во многих покоренных государствах Эмгыром вар Эмрейсом был насажден марионеточный режим (княжества Виковаро, Туссент, Назаир, Гесо, Мехт, Эббинг, Меттина, королевство Свободных Эльфов Доль Блатанна, или Долина Цветов). Нордлинги презрительно называют нильфгаардцев «нильфы» или «чёрные».

Вероятным основателем Империи был Торрес. В дальнейшем на престоле сменилось несколько династий, причём часто власть переходила из рук в руки насильственным путём. Так, инициатор северных войн Эмгыр вар Эмрейс, Deithwen Addan yn Carn aep Morvudd (Белое Пламя, Пляшущее на Курганах Врагов), хоть и происходил из древнего рода кесарей, захватил престол в результате дворцового переворота.

Столетиями империей правила династия Эмрейсов (последний её отпрыск был свергнут бунтующей аристократией, мечтавшей о конституционной монархии). Однако Эмгыру вар Эмрейсу удалось вернуть трон с помощью чародея Вильгефорца из Роггевеена. После того, как Эмгыр узурпировал трон, он получил почётный титул «Белое пламя, пляшущее на курганах врагов», а о конституционной монархии можно было забыть. Прямой наследницей трона Нильфгаарда является княжна Цинтры Цирилла (Львёнок из Цинтры).

Волшебники Нильфгаарда занимают исключительно подчинённое положение. Фактически они лишь государственные служащие, обязанные использовать свои магические таланты на благо Империи — выбора у магов нет.

Королевство Темерия

Темерия — одно из самых крупных и могущественных Северных королевств, имеющее важное значение как стратегическое, так и политическое. На протяжении всей истории цивилизации нордлингов темерцы были не только ценными союзниками нордов, но и законодателями некоторых мод в культуре (так, в Темерии варят самое лучшее пиво на севере — темерский херес). Темерия принимала самое непосредственное участие в освобождении королевств Севера от нильфгаардской оккупации. Впрочем, это не значит, что темерцы живут с другими королевствами припеваючи — из-за маленького кусочка земли, известного как Долина Понтара, они веками грызутся с Каэдвеном, Аэдирном и Реданией. Под протекторатом Темерии находится много земель, по количеству вассальных государств темерцы занимают второе место в мире после Нильфгаарда. Самые крупные из них — Махакам, Бругге, Вердэн, Содден и Элландер. Темерии принадлежит остров Танедд, на котором состоялся печально известный бунт чародеев (во время которого пропала Цири и был покалечен Геральт). Раньше, при короле Медделе, Темерия была настоящим оплотом терпимости, в ней могли мирно сосуществовать эльфы, краснолюды, гномы, низушки и люди. Однако после воцарения короля Самбука Темерийского (деда всемирно известного короля Фольтеста) ситуация резко ухудшилась — торговать с Темерией отказался подвластный ей Махакам, богатая земля краснолюдов. Точки кипения противостояние людей и «нелюдей» достигло при короле Фольтесте, когда состоялся знаменитый Вызимский погром, вылившийся в кровавую резню между личной королевской стражей из ордена Рыцарей Пылающей Розы и эльфов-скоя’таэлей под командованием Яевинна.

Королевство Редания

Редания — очень богатое и могущественное королевство, располагающееся на севере. Граничит с государствами Хенгфорской лиги на севере (Ковир и Повисс), Темерией на юге и Каэдвеном на востоке. Свою силу и могущество набирало постепенно, несмотря на спады, всегда было ключевой страной Севера. Столицей Редании является Третогор, а местная валюта, новиградские кроны — является самой ходовой валютой севера (практически наравне с темерским ореном). Вообще, в Редании есть три города, которые действительно заслуживают внимания — столица Третогор, Оксенфурт с его университетом и Новиград, крупнейший торговый город Севера. После признания независимости Ковира экономика Редании сильно пошатнулась, но по-прежнему остаётся одной из самых влиятельных на севере. Реданцы неоднократно предпринимали неудачные попытки покорить мятежное графство Ковир, и в итоге вынуждены были признать его независимость.

Королевство Каэдвен

Каэдвен со столицей в Ард Каррайге, управляемый королём Хенсельтом, является самым агрессивным королевством севера. Так, Хенсельт неоднократно заявлял о своих правах на всю Долину Понтара (после убийства короля Фольтеста в пограничный с Аэдирном городок Флотзам вошел каэдвенский гарнизон). Каэдвен постоянно спорит с Аэдирном из-за Верхнего Аэдирна (Каэдвен считает эту землю своей и называет её маркграфством Нижняя Мархия).

Королевство Аэдирн

Одно из наибольших королевств Севера. Граничит с Каэдвеном на севере и с Темерией и Реданией на западе. Было захвачено и разграблено в ходе войны с Нильфгаардом. Столицей Аэдирна является Венгерберг, родина одной из главных героинь саги Йеннифэр из Венгерберга.

Государства Хенгфорской лиги (королевства Нарок, Тальгар, Вельгад и Хенгфорс)

Хенгфорской лигой в мире «Ведьмака» принято называть юридически закрепленный союз небольших королевств севера (заключенный в городе Хенгфорс, столице одноименного карликового княжества). В лигу также входят королевство Маллеора и княжество Каингорн (впоследствии исключен).

Другие

• Цинтра

Это небольшое государство с выгодным стратегическим расположением в устье реки Яруги граничило с нильфгаардской провинцией Назаир. Цинтра была захвачена имперцами во время Первой Нильфгаардской войны: одноименную столицу сожгли почти дотла, а в битве погибла большая часть местной аристократии во главе с королевой Калантэ. Когда Цинтра стала нильфгаардской провинцией, многие её жители эмигрировали в Вердэн, Бругге, Темерию и Скеллиге. Наступление темерийской армии на Цинтру во время Второй Нильфгаардской войны вынудило императора Эмгыра сражаться на два фронта. После заключения мира престол официально заняла Цирилла Фиона Элен Рианон, королева Цинтры, княжна Бругге, герцогиня Содденская, наследница Скеллигских островов, сюзерен Атре и Аб Ярра, она же Львенок из Цинтры и Дитя Предназначения. Однако под этим именем скрывалась осиротевшая цинтрийская дворянка, которую император Эмгыр взял в жены поначалу из политических соображений (затем добавились и личные мотивы). В результате этого брака Цинтра вошла в династическую унию с Нильфгаардской империей.

• Королевство Лирия и Ривия

За Махакамскими горами, на востоке от Темерии, находится её давний союзник Ривия — номинальная «родина» ведьмака Геральта. Благодаря браку здешнего короля с Мэвой, правительницей соседней Лирии, обе страны объединились в династическую унию. Муж Мэвы к началу Саги уже умер, поэтому королева управляла обеими странами. Ривия и Лирия оказались одной из первых жертв нильфгаардской агрессии, причём оккупировали их быстро и почти без сопротивления. Однако дальнейшая судьба королевств оказалась различна. Купечество и цеха Ривии буквально принудили королеву Мэву к сдаче, ибо опасались за свои богатства. А вот в Лирии, отчем королевстве правительницы, началась партизанская война. Мэва и её сторонники нашли приют в Ангрене, откуда постоянно совершали рейды на оккупированную родину. В эти жестокие времена Мэва проявила себя с самой лучшей стороны, завоевав огромное уважение подданных.

• Королевство Вердэн

Это королевство сыграло в Северной войне неоднозначную роль. Поначалу вердэнский король Эрвилл стал вассалом Нильфгаарда, ибо опасался агрессивной политики Фольтеста Темерийского. Однако в результате государственного переворота Эрвилл отрекся в пользу своего сына Кистрина, который перешел на сторону северной коалиции. В дальнейшем вердэнцы держались очень стойко, не позволив имперцам захватить их королевство и ударить по Темерии.

• Королевство Бругге

Один из главных неудачников войны. Король Бругге Вензлав пытался вынудить дриад отдать ему значительную часть Брокилона — аж до Вердэна, — разумеется, безуспешно. Кроме того, Вензлав проводил политику притеснения нелюдей: в Бругге часто вспыхивали погромы. Опасаясь агрессии Нильфгаарда, Вензлав признал себя вассалом короля Фольтеста, в результате чего страна превратилась в протекторат Темерии.

• Ковир и Повисс
  — самые северные и самые богатые королевства. Официально сохраняли нейтралитет в войне с Нильфгаардом.
• Королевство Цидарис
  — небольшое королевство, расположенное на севере полуострова Бремервоорд, на востоке граничит с Темерией.
• Королевство Содден
  — протекторат Темерии.
• Доль Блатанна
  — государство свободных эльфов с правительницей Францеской Финдабаир во главе. Марионеточное государство, созданное императором Нильфгаарда.
• Княжество Туссент
  — протекторат Нильфгаарда с княгиней Анной Генриеттой (Анарьеттой) во главе.
• Зеррикания
  — страна на юге, к востоку от Нильфгаарда. Кем она управляется, неизвестно.
• Государство островов Скеллиге
  — самостоятельное государство недалеко от берегов Цинтры. Поддержало Север во время войны с Нильфгаардом. Правителем Скеллиге является ярл Крах ан Крайт.
• Хакланд
  — страна на востоке, дальше Зеррикании.
• Офир
  и
  Зангвебар
  — страны, находящиеся за морем, далеко на западе от Северных Королевств.

Место работы

Представитель этой профессии сможет найти работу в компаниях, занимающихся созданием мультипликационных и художественных фильмов, рекламных агентствах. Также он сможет реализовать свои навыки в команде, которая создает игры для компьютеров, планшетов, смартфонов.

Специалисты, которые имеют большой опыт работы и освоили разные виды профессиональных риггингов, могут работать в коммерческих школах анимации. Также можно давать частные уроки людям, которые желают освоить эту профессию.

Оплата труда

Чаще всего работодатели требуют, чтобы опыт работы специалиста превышал 1 год, а у него на руках имелось портфолио. Приветствуется знание английского языка и базовые знания о программировании.

Гонорар формирует заказчик, нанимающий риггера на работу. Размер заработной платы зависит от типа и сложности проекта, умений специалиста и его опыта работы. Риггеры могут трудиться удаленно, поэтому большого разрыва по заработной плате в разных регионах РФ нет.

Заработная плата в Москве

• 60000-90000 тыс. руб.

Заработная плата в России

• 50000-80000 руб.