Рецензия на игру
Я никогда не устану нахваливать компьютерные игры, поскольку на данном этапе именно они развивают передовые технологии сторителлинга, буквально каждый день предлагая новаторские подходы и совершенно неожиданные концепции развёртывания сюжета.
Возьмём такое понятие, как композиция. В своём простейшем понимании, композиция – это своеобразный план подачи сюжета. Изначально композиция была лишь прямоточной, когда события излагались строго в хронологической последовательности, от начала к финалу. Но это слишком скучно, и позднее в литературе и кино возникают более интересные варианты рассказывания истории. В «Мементо» и «Необратимости» композиция уже инверсионная – сюжет идёт от конца к началу. Такие фильмы, как «11:14» и «Точка обстрела» очень ярко демонстрируют револьверную композицию, где одна и та же история показывается несколько раз, от лица всех основных участников. Ну а «Криминальное чтиво» или «Убить Билла» — это вообще примеры хаотичной композиции, где история разбита на кусочки, выстреливающие в рандомном порядке.
Кроме того можно вспомнить такие композиционные приёмы, как нечестный рассказчик (некоторым фрагментам истории нельзя верить), флэшбеки (вклинивание прошлого в настоящее), двухвостный финал (история на самом деле заканчивается не так, как показано изначально) и т. д.
Но как бы ни старались книги и фильмы, композицию всегда определял автор. Однако игра Her Story (Её история) демонстрирует иной подход — порядок выстраивания сюжета определяет исключительно игрок, и это совершенно уникальный культурный опыт.
Настоящий детектив
Более всего Her Story напоминает некий паззл, в котором вместо кусочков головоломки представлены видеофрагменты – записи допросов некой женщины, отвечающей на вопросы следователя. В распоряжении игрока лишь консоль древнего компьютерного терминала, в котором хранятся полицейские архивы. Проблема в том, что полного доступа к материалам уголовного дела у тебя нет – гостевой допуск не позволяет просмотреть все видеоролики подряд, можно лишь искать их по ключевым словам (тэгам). Вводишь любое слово — и терминал покажет тебе пять первых записей, где оно встречается.
И так, шаг за шагом, вытаскивая оцифрованные записи допросов из компьютерного небытия, нужно восстановить полную картину преступления и решить для себя ряд сопутствующих загадок. Причем особая прелесть в том, что каждый игрок будет знакомиться с историей через разные точки входа – зависит от того, какой видеоролик ты посмотришь первым, какие запросы будешь формулировать впоследствии.
Her Story – это почти триста коротких клипов (несколько часов чистого видео), и начать расследование можно с любого из них. Ты смотришь ролик, выделяешь в словах женщины ключевые имена и факты, которые тоже можно использовать в качестве тэгов. Женщина упомянула какого то свидетеля – вбиваешь его имя в консоль, и терминал выдаст тебе все материалы с ним связанные.
Сказать, что это адски интересно – ничего не сказать. Ты действительно оказываешься в роли детектива, и кроме тебя эту загадку никто не решит. Более того, никого вообще не интересует, решишь ты её или нет — никакого оформленного финала Her Story не имеет. Лишь после ознакомления с некоторым количеством ключевых показаний тебя пригласят в чат, где незнакомец поинтересуется, понял ли ты, что произошло на самом деле. Можно ответить как угодно – проверять твои слова никто не будет, а сразу покажут титры.
При этом игра, как мне кажется, имеет много равнозначных объяснений происходящих событий, и нельзя выделить одно из них как истинно верное. Но вдаваться в подробности было бы преступлением против человечества, поэтому умолкаю. Скажу только, что для установления полной взаимосвязи с игрой вам скорее всего понадобится взять бумагу и ручку, чтобы делать собственные пометки – история слишком запутанная, а свидетельница на экране отвечает так уклончиво, что разобраться в деле будет непросто. Однако я вас уверяю — первое впечатление от её рассказов («Ты втираешь мне какую-то дичь!») быстро сменится восторженным шоком. Главное – разобраться и проникнуться.
Благо, с последним тут проблем нет. Впечатление от игры многократно усиливается тем, что тебе действительно показывают не компьютерную графику, а настоящие видеоролики с живой и талантливой актрисой Вивой Сайферт. Смотреть на записи её допросов – всё равно, что смотреть на Макконахи в «Настоящем детективе» (True detective, как источник вдохновения, тут виден невооруженным взглядом). Вива Сайферт играет просто потрясно, с живостью демонстрируя самые разные грани своего персонажа.
Также стоит упомянуть сюжет – то самое детективное дело, в котором нужно разобраться. Сюжет в Her Story мало с чем можно сравнить. Эта история – высший пилотаж детективного триллера, и в качестве ближайших аналогов хочется вспомнить такие несвязанные между собой шедевры, как «Престиж», «Обычные подозреваемые» и «Исчезнувшую». Сюжетных поворотов здесь просто море, но даже если вы наткнётесь на один из них в самом начале, то вы даже не поймёте в чем его прелесть, без знания предшествующих событий. Зато по мере продвижения по игре, открывая всё больше и больше видеороликов и соотнося их между собой по датам, история раскрывается во всей своей сумасшедшей прелести.
При этом заспойлерить игру чрезвычайно просто. Her Story это именно тот случай, когда в обзоре не стоит упоминать ни имя главной героини, ни даже суть преступления, ибо это чревато последствиями. Не хочу давать вам ключевые слова, по которым можно будет задать поиск 
В общем и целом, Her Story это потрясающее (хотя и одноразовое) интерактивное развлечение на один вечер. Одна большая детективная головоломка, мрачный паззл из видеоклипов. Игра не очень долгая, и большую часть роликов можно извлечь за несколько часов. Ну а их осмысление – это уже процесс индивидуальный.
Единственное важное замечание – игра полностью на английском. И хотя субтитры к видео подключены по умолчанию, однако без приличного знания языка в игре делать нечего. Her Story – это оперирование информацией и вбивание запросов в поисковую строку, без понимания текста здесь никуда.
В остальном я могу смело рекомендовать Her Story всем любителям мрачных детективных историй, поклонникам нестандартной композиции и оригинальных игровых концепций. Не игра, а маленький инди-шедевр, в который чертовски приятно зарыться с головой и разгадать все его тайны.
Рецензент: Мейн Хаус
Вернуться на главную страницу
Её история. Игра для настоящих детективов
Где-то глубоко в архиве, борясь с надоедающим мерцанием старого монитора, я смотрю видео молодой женщины, которую допрашивает детектив. В базе данных полиции видеофайлы бесед с этой женщиной перемешались, но во всех речь идёт об убийстве, произошедшем в 1994 году. Моя задача — разложить всё по полочкам и понять, что же случилось в далёком 1994 году. Видео коротки, но чем больше я смотрю, тем больше я узнаю о женщине, убитом мужчине и обстоятельствах его смерти.
«Её история» раскрывается перед нами на экране старого монитора. Лабиринт коротких видео мы преодолеваем благодаря ключевым словам. Первое слово, которое игра сама предлагает игроку, — убийство (murder), и именно это слово приводит в движение карусель отгадок, догадок и понимания. Но стоит помнить, что у игрока не будет чёткого и заранее известного пути. История будет раскрываться для каждого по своему, основываясь на тех ключевых словах, которые использовал игрок. У каждого нового игрока будет новая последовательность видеофайлов.
Стоит отметить, что несмотря на короткие сюжеты, которые изначально могут настроить игрока на некоторую «рваность» сюжета, игра выглядит абсолютно целостной и во время работы с видеофайлами кажется, будто бы смотришь один большой фильм, попутно играя в нём свою маленькую роль эдакого рассказчика, который ещё и участвует в сюжете.
Неожиданные повороты, внезапные открытия и сюрпризы — кажется, будто ты уже всё видел, всё стало понятно, но в следующий момент всё меняется. Ещё минуту назад ты ненавидел женщину, а уже сейчас тебе её жалко и ты очень хорошо понимаешь, что с ней происходит.
Просматривая очередной видеофайл игрок внезапно поймёт, что тот фрагмент, который в предыдущем видео был непонятен, только что стал абсолютно понятным и необычайно простым. Во время работы с видео игрока постоянно будет преследовать ощущение того, что он собирает мозаику, на которой пазл за пазлом вырисовывается картинка.
Каждому видео можно дать своё название, каждое можно сохранить для последующего просмотра, но как бы игрок их не называл и не сортировал, у него не получится просмотреть их по порядку. Это вынуждает игрока всегда держать историю женщины у себя в голове, понимая, что в своих выводах и умозаключениях он в любой момент может оказаться неправ, стоит ему посмотреть новый отрывок видео.
Видео — просто записки о том, что было, а их понимание, выводы, которые сделаны, всего лишь мысли игрока. Которые в любой момент могут игрока подвести. Ведь то, что игрок услышит и увидит на видео вполне может оказаться его собственными предубеждениями и неуверенностью в себе, своих выводах, ситуации, которые он приписывает этой женщине на видео?..
Когда игрок находит очередное видео, на панели найденных видео появляется зелёный квадратик. Пока видео не найдено — квадратик будет красным. Именно благодаря этой панели игрок понимает, сколько он уже узнал, а сколько ещё от него скрыто. Игру можно завершить в любой момент, но даже открыв все клипы, сделав все выводы и добившись какой-то чёткой картинки у себя в голове, игрок получит лишь то, что смог сложить в своей голове.
Поначалу кажется, что это несложно — отгадываешь и вписываешь слова вроде «алиби», «тело», «Саймон» (имя убитого). Постепенно зелёных квадратиков становится всё больше, но чем дальше — тем сложнее. С каждым открытым видео сложность повышается и приходится всё внимательнее слушать, о чём говорит девушка на видео. Имена, даты, места — всё это может быть ключевым словом к отгадыванию следующего кусочка мозаики. Чем меньше остаётся не отгаданных видео, тем большее удовольствие получаешь от удачного подбора слова. Начинаешь чувствовать себя настоящим сыщиком, который вот-вот раскроет дело. И чем ближе к финалу, тем больше чувствуешь себя сыщиком — моменты отчаянья, случайный подбор слов и мысленные просьбы хоть о какой-то подсказке.
Интерфейс игры — монитор с Windows 95 на нём. Флуоресцентные лампы отражаются на поверхности монитора, и иногда их мерцание позволяет увидеть очертания фигуры сидящей перед монитором и с жаждой смотрящей на него в поисках очередного ключевого слова. Все видео записаны на кассету (1994 год же!), и обладают характерным качеством, цветовой гаммой и резкостью с контрастом. Но это лишь добавляет антуража, а актриса, играющая роль допрашиваемой, справляется со своей задачей настолько хорошо, что уже с первых видео начинаешь верить во всё происходящее. Также стоит отметить и звуковое оформление, которое абсолютно к месту и лишь добавляет атмосферности.
«Её история» обладает всеми качествами лучших детективных сериалов, с тем лишь отличием, что здесь игрок сам задаёт темп развития сюжета, участвуя в нём напрямую. Жаль, что подобные игры редки.
Ну а я всегда буду вспоминать эту игру как ту самую историю. Её историю, которая также стала моей.
***
Игра доступна для PC, Mac и iOS. Страница игры в Steam.
Полная цена: 3,99$.
Цена по акции на момент написания статьи: 3,39$.
***
Отдельно стоит отметить, что для полноценного погружения в игру нужно обладать знаниями английского на достаточном уровне. Собственно, если говорить о каких-либо недостатках, то это он — незнание английского на достаточном уровне.
Kataphan Военный переводчик, автор, тот ещё чтец
Философия истории
Философские вопросы в истории
|
Философия истории — часть философии, пытающаяся ответить на вопрос о конечном смысле человеческой истории. К этой же области философии относятся спекуляции о возможном телеологическом конце истории, то есть развивается ли история по какому-либо плану, имеет ли какую-то цель, направляющие принципы и конечна ли она во времени. Философию истории не следует путать с историографией, то есть с исследованием истории как академической дисциплины, которая имеет определённые методы, их практическое применение и собственную историю развития. С другой стороны, не следует смешивать философию истории с историей философии, то есть исследованием истории философской мысли.
Профессиональные историки обсуждают также вопрос, является ли история наукой или свободным искусством. Это разделение является в значительной степени искусственным, поскольку историю как область знания обычно рассматривают в разных аспектах[19][20][21].
К основным подходам к развитию философии истории можно отнести следующие:
- формационный (К. Маркс, Ф. Энгельс, В. И. Ленин и др.);
- цивилизационный (Н. Я. Данилевский, О. Шпенглер, А. Тойнби, Ш. Айзенштадт, Б. С. Ерасов, Д. М. Бондаренко, И. В. Следзевский, С. А. Нефёдов, Г. В. Алексушин и др.);
- мир-системный (А. Г. Франк, И. Валлерстайн, С. Амин, Дж. Арриги, Т. дус Сантус, К. Чейз-Данн (англ.)русск., Дж. Абу-Лугод (англ.)русск., М. А. Чешков, А. И. Фурсов, А. В. Коротаев, Л. Е. Гринин и др.);
- школа «Анналов» (М. Блок, Л. Февр, Ф. Бродель, Ж. Ле Гофф, А. Я. Гуревич и др.);
- эстафетно-стадиальный (Ю. И. Семёнов) (по сути, модифицированный марксистско-формационный подход, где главной движущей силой общественного развития выступает та же классовая борьба, а конечной целью — коммунизм[источник не указан 1669 дней
]).
Исторические периоды
Разбиение истории на те или иные периоды используется для классификации с точки зрения определённых общих идей[31]. Названия и границы отдельных периодов могут зависеть от географического региона и системы датировки. В большинстве случаев, названия даны ретроспективно, то есть отражают систему оценок прошлого с точки зрения последующих эпох, что может влиять на исследователя, и поэтому к периодизации следует относиться с должной осторожностью[32].
История (исторический период
) в классическом понимании начинается с появлением письменности. Продолжительность письменного периода истории составляет примерно 5—5,5 тыс. лет, начиная от появления клинописи у шумеров[33][34]. Период, предшествующий её появлению, называют
доисторическим периодом
. В российской историографии выделяют следующие крупнейшие периоды мировой истории:
- Первобытное общество: на Ближнем Востоке — до ок. 3000 года до н. э. (объединение Верхнего и Нижнего Египта);
- Древний мир: в Европе — до 476 года н. э. (падение Римской империи);
- Средние века: 476 год — конец XV века (начало эпохи Великих географических открытий);
- Новое время: конец XV в. — 1918 год (окончание Первой мировой войны);
- Новейшее время: 1918 год — наши дни.
Существуют также альтернативные периодизации всемирной истории. Например, в западной историографии окончание средних веков
связывают с XV веком, после чего начинается единый период
современной истории
.
Постижение закономерностей исторических процессов
В начале XIX века основатель позитивизма Огюст Конт обещал доказать, что «существуют законы развития общества, столь же определённые, как и законы падения камня». Но установить законы истории было не так просто. Когда немецкий историк Карл Лампрехт попытался отстаивать точку зрения Конта, то Эдуард Мейер, другой немецкий историк, ответил, что в течение многолетних исследований ему не удалось открыть ни одного исторического закона и он не слышал, чтобы это удалось другим. Макс Вебер считал бессмысленными попытки поиска исторических закономерностей. Философ Карл Ясперс писал: «История имеет глубокий смысл. Но он недоступен человеческому пониманию». Эдвард Хьюлетт Карр утверждал, что на Западе больше не говорят об «исторических законах», что само слово «причина» вышло из моды.
При этом отрицание причинной обусловленности событий прошлого ставило под сомнение право истории считаться наукой. Так, философ Бертран Рассел говорил: «История — ещё не наука. Её можно заставить казаться наукой лишь с помощью фальсификаций и умолчаний». Социолог Эмиль Дюркгейм говорил: «История может считаться наукой лишь в той степени, в которой она объясняет мир».
На постижение законов истории претендовал марксизм, выдвинувший теорию общественно-экономических формаций и утверждавший, что развитие производительных сил приводит к изменению производственных отношений, которые и определяют сущность каждой формации. Но этот подход не позволяет объяснить глубокие различия между характером развития общественных отношений у различных народов.
Герберт Спенсер и Освальд Шпенглер рассматривали человеческие общества как подобия биологических организмов, которые рождаются, живут и умирают. Арнольд Тойнби проделал колоссальную работу, описав в 12 томах историю 21 цивилизации (первый том этого труда вышел в свет в 1934 году). Он пытался сравнивать развитие этих цивилизаций и пришел к выводу, что цивилизация рождается как «ответ» конкретного общества на «вызов» со стороны природы или других обществ. «Вызовом» могло быть перенаселение, вторжение внешних врагов или другое событие, ставящее под угрозу существование общества, а «ответом» — социальная организация или технические новшества, позволяющие обществу выжить.
В середине XX века наиболее популярной теоретической концепцией исторического развития стала теория модернизации. По определению одного из создателей этой теории, Сирила Блэка, модернизация — это процесс адаптации традиционного общества к новым условиям, порождённым промышленной революцией[30].
Вопрос о распространении различных общественных систем во многом сводился к проблеме распространения технических инноваций, культурной диффузии. Наиболее чётко идеи диффузионизма были сформулированы в так называемой теории культурных кругов. Eё авторы Фридрих Ратцель, Лео Фробениус и Фриц Гребнер считали, что сходные явления в культуре различных народов объясняются происхождением этих явлений из одного центра, что важнейшие элементы человеческой культуры появляются лишь однажды и лишь в одном месте. Они дают народу-первооткрывателю решающее преимущество перед другими народами.
В 1963 году Уильям Макнил, один из учеников Тойнби, опубликовал монографию «Восхождение Запада». Он детально описал фундаментальные открытия древности и Средних веков, которые вызвали радикальные перемены в общественной структуре.
Но эта концепция не давала ответа на вопрос о причинах катастрофических кризисов, время от времени постигавших различные страны. Немецкий экономист Вильгельм Абель, сопоставив динамику численности населения Европы с динамикой цен, пришёл к выводу, что картина циклического развития экономики с XII века вплоть до промышленной революции в целом соответствует мальтузианской теории[30].
В 1950—1960-е годы мальтузианская теория циклов нашла подробное отражение в обобщающих трудах Слихера ван Бата, Карло Чиполла и ряда других авторов. Большую роль в разработке этой теории играла французская школа «Анналов», в частности работы Жана Мевре, Пьера Губера, Эрнеста Лабрусса, Фернана Броделя, Эммануэля Ле Руа Ладюри. В 1958 году, подводя итог достижениям предшествующего периода, редактор «Анналов» Фернан Бродель заявил о рождении «новой исторической науки», La Nouvelle Histoire. Он писал: «Новая экономическая и социальная история на первый план в своих исследованиях выдвигает проблему циклического изменения. Она заворожена фантомом, но вместе с тем и реальностью циклического подъёма и падения цен». В скором времени существование «новой исторической науки» было признано во всём западном мире. В Англии она стала называться новой научной историей, а в США — новой экономической историей, или клиометрией. Исторический процесс описывался клиометристами с помощью огромных числовых массивов, баз данных, закладываемых в память компьютеров.
В 1974 году вышел первый том «Современной миросистемы» Иммануила Валлерстайна. Развивая идеи Фернана Броделя, Валлерстайн показал, что становление мирового рынка связано с неравномерностью экономического развития. Страны «мирового центра», где появляются новые технологии и откуда исходит диффузионная (а иногда и завоевательная) волна распространения инноваций, благодаря этому эксплуатируют страны «мировой периферии».
В 1991 году появилась демографически-структурная теория Джека Голдстоуна. Она опиралась на неомальтузианскую теорию, но предлагала более детализированный подход, в частности, она рассматривала влияние кризиса перенаселения не только на простой народ, но также на элиту и на государство.
В работе «В погоне за мощью» Уильям Макнил, описывая диффузионные волны, порожденные техническими открытиями Нового времени, дополняет свою модель описанием мальтузианских демографических циклов. Таким образом, можно говорить о новой концепции развития человеческого общества, в которой внутреннее развитие общества описывается с помощью неомальтузианской теории, однако на демографические циклы иногда накладываются волны завоеваний, порождённых совершёнными в других обществах открытиями. За этими завоеваниями следуют демографические катастрофы и социальный синтез, в ходе которого рождается новое общество и новое государство[30].
Методы истории
| Александрийская библиотека Основы исторического метода Современные историки ставят перед собой следующие вопросы:
|
Исторический метод заключается в следовании принципам и правилам работы с первоисточниками и другими свидетельствами, найденными в ходе исследования и затем используемыми при написании исторического труда.
Как пишет в самом начале своего труда «История» Геродот (484—425 гг. до н. э.), он
собрал и записал эти сведения (ἱστορίης ἀπόδεξις — изложение сведений, полученных путём расспросов. — Прим.
), чтобы прошедшие
события с течением времени не пришли в забвение и великие и удивления достойные деяния, как эллинов, так и варваров не остались в безвестности,
в особенности же то, почему они вели войны друг с другом[22].
Однако начало использования научных методов в истории связывают с другим его современником, Фукидидом, и его книгой «История Пелопоннесской войны». В отличие от Геродота и его религиозных коллег, Фукидид рассматривал историю как продукт выбора и поступков не богов, а людей, в которых искал все причины и следствия[23].
Собственные традиции и развитые методы исторического исследования существовали в древнем и средневековом Китае. Основы профессиональной историографии там заложил Сыма Цянь (145—86 гг. до н. э.), автор «Исторических записок». Его последователи использовали этот труд как образец для исторических и биографических сочинений.
На христианскую и вообще западную историографию большое влияние оказал Аврелий Августин. Вплоть до XIX века историю обычно воспринимали как результат линейного развития по плану, определённому Творцом. Гегель также следовал этой идее, хотя и придал ей более светский вид[18]. Из философии Гегеля идея линейного исторического прогресса попала и в марксистскую философию истории.
Арабский историк Ибн Хальдун в 1377 году анализировал ошибки, которые часто совершают историки. Он подчёркивал культурные различия между современностью и прошлым, что это требует внимательного отношения к источникам, выделения принципов, согласно которым можно дать им оценку и наконец, интерпретировать события и культуру прошлого. Ибн Хальдун критиковал предвзятость и легковерие историков[24]. Его метод заложил основы для оценки роли государства, пропаганды, средств коммуникации и систематической предвзятости в историографии[25], в связи с чем Ибн Хальдун считается «отцом арабской историографии»[26][27][28]. Большое значение имела разработка Ибн Халдуном концепции политико-демографических циклов, представлявшей собой одну из первых попыток научного описания исторической динамики[29].
Среди других историков, оказавших влияние на становление методологии исторических исследований, можно упомянуть Ранке, Тревельяна, Броделя, Блока, Февра, Фогеля. Против применения научной методологии в истории выступали такие авторы, как Х.Тревор-Ропер. Они заявляли, что для понимания истории требуется воображение, поэтому следует считать историю не наукой, а искусством. Не менее спорный автор Эрнст Нольте, следуя классической немецкой философской традиции, рассматривал историю как движение идей. Марксистская историография, представленная на западе, в частности, работами Хобсбаума и Дойчера, ставит целью подтверждение философских идей Карла Маркса. Их оппоненты, представляющие антикоммунистическую историографию, такие как Пайпс и Конквест, предлагают интерпретацию истории противоположную марксистской. Существует также обширная историография с точки зрения феминизма. Ряд постмодернистских философов вообще отрицает возможность непредвзятой интерпретации истории и существования в ней научной методологии[источник не указан 3267 дней
]. В последнее время всё большую силу начинает набирать клиодинамика — математическое моделирование исторических процессов.
Истории новые — основной выпуск
Города, акварельные портреты Ленинград/Питер/СПб.
Коренные питерцы спокойны и терпимы к окружающим. Более интеллигентны. Это просто есть внутри. Питерцы склоны к стебу и самоиронии. Питерцы редко бывают агрессивны и более отходчивы чем другие. Город накладывает свой отпечаток. В повседневной жизни питерцы большие дофинисты и собственный комфорт, обычно, ставят выше карьеры. В спорах, если им становится неинтересно, быстро скатываются в стеб, или возвращаются к своим делам, предоставляя оппонентам возможность думать, что они выиграли. На самом деле в любом коренном ленинградце навсегда, генетически застыла блокада и под внешне мягкой оболочкой дофиниста скрывается суровый гранитный блок, которым, как поребриком, отгорожено доброе питерское сердце от проезжей дороги.
Москва
Москвичи народ суетливый, жизнерадостный, бурный, по-веселому распиздяйский. Шумные, безапеляционные, шустрые карьеристы и гостеприимные хозяева обожающие своих гостей. Спорщики, хвастуны, крикуны, готовые за Москву любому порвать жопу на ненецкий крест. В драке машут руками по принципу «на кого бог пошлет». Москвичи подобны «сталинской архитектуре» — раздольные и чуть аляповатые, разукрашенные как московское метро. Москвича легко узнать по парадному подъезду — высокомерно задранному носу картошкой, наглым и веселым глазам и добродушной снисходительной улыбке.
Одесса
Невозможно родиться в Одессе и не пропитаться ее каштановой весной. Кажется в Одессе всегда весна. Даже зимой, даже летом. Мальчишка ловивший в Одессе бычков на ватку не может быть всегда серьезным. Одессит может быть раздраженным, или занудливым, но одессит без юмора — нонсенс. Одесситы любят деньги, но деньги им нужны лишь для развлечений. А развлечением для одессита является ФСЕ! Покупка аляповатого сервиза или ковра, ресторан, писание пули, болтовня с соседями, обсуждение Сонькиных хахелей — это все развлечения и на них денег не жалко. Спорят одесситы весело, ехидно и ядовито. Легко обзываются, легко обижаются, запросто ввязываются в драку, после драки обнявшись плачут от радости, что живы и вместе идут за пивом.
Киев
Что-то среднее между Москвой и Одессой. Киевляне умудряются сочетать в себе московский карьеризм и гонор и одесскую безалаберность в выборе знакомых. Любят гостей ужасно. Потому что любят себя показать. Ценят большие шикарные квартиры, дорогие сервизы, машины, дома. Детей одевают по-царски, шобы усе завидывали. Трудяги. Работают в поте лица чтобы обеспечить себе высокий уровень жизни, которым не стыдно похвастаться. В споре бывают грубы и нетерпимы. Легко ввязываются в драку если задето их самолюбие.
Новосибирск, Красноярск, Томск, Омск
Сибиряки. Серьезные, обстоятельные, сероглазые, сдержанные. Работяги из академгородков. Стеб не любят и не одобряют. Очень целенаправленные и прут напролом как медведи. Обожают копить деньги. Ставят материальное благополучие превыше всего. Очень семейны. Несколько грубоваты и прямолинейны. Дружат сдержано. Гостей терпят, но не очень жалуют. Спорят неохотно, но очень напряженно и серьезно. Немногословны, немножко наивны и втайне слегка обижены на судьбу родившую их в Сибири. Хотя Сибирь любят и вдали от нее скучают по зимним холодам.
Иркутск
Чудный город этот несколько выпадает из общесибирского стандарта. Как это ни удивительно, но завезенные туда декабристы полностью и навсегда изменили душу и характер иркутян. Иркутск я бы назвал сибирским москвопитером, так много там необычных для сибири черт. Питерский интиллигентный дофинизм и московская безшабашная ширь души перемешанные с сибирской упертостью породили удивительный сплав.
Хабаровск
Вот идеальное место для ковки тяжелых характеров. Зимние Амурские ветры выдули из Хабаровска все что не ориентированно на выживание. Хабаровчане очень себе на уме. Хитры и простодушны одновременно. Жестоки. Скаредны. Казаки Тимофея Хабарова передали им в наследство жесткую целенаправленость, девиз: «Цель оправдывает средства» и способность уничтожать все и вся лежащее на пути достижения цели. Хабаровчане отличаются себялюбием и холодностью к чужеземцам. Замкнуты в своем личном мире и выходят оттуда только за добычей. В драке беспощадны, грубы и не разборчивы в средствах, если попадется под руки кол, ебнут колом, рельса — рельсой. Такое впечатление, что они так и остались первопроходцами, только уже оседлыми.
